ГЛАВА 5

Отряд Чернокнижника ехал не спеша, не удаляясь от скрипучей повозки, и к тому времени, как Альфред достиг наконец турнирного поля, пара десятков знатнейших рыцарей Остланда уже выстроилась грозной стеной перед изрядно опустевшими трибунами.

Около сотни слуг и оруженосцев ждали в стороне, готовые в любой момент поддержать своих господ. Кроме того, у ристалищной ограды замерли в напряженном ожидании несколько десятков городских стражников, ландскнехтов и стрелков-арбалетчиков. И это не считая личных телохранителей бургграфа, прикрывших градоначальника и его дочь. А ведь были еще и знатные нидербуржцы, не принимавшие участия в турнире. Каждый – со своей небольшой свитой, без доспехов, но, как и положено дворянам, при оружии.

На ристалище и вокруг него хватало воинов, чтобы противостоять маркграфской конной сотне, если безумец Альфред задумал недоброе. К тому же из города вот-вот должна была выступить подмога: на стенах Нидербурга тревожно трубили дозорные, призывая гарнизон к оружию. Праздных зевак с боевых площадок и переходов гнали взашей. Возле больших и малых бомбардных стволов, часто торчащих меж каменными зубцами, поднялась суета и закурились дымки. Прислуга спешно заряжала пушки. Добротные, славившиеся по всей империи нидербургские орудия, большая часть которых достанет и до ристалища, и дальше.

Первый страх и растерянность, порожденные скорее неожиданностью появления змеиного графа, нежели реальной опасностью, миновали. Рудольф Нидербургский взял себя в руки. Что бы там ни было, но ему, как хозяину и устроителю турнира, надлежало сейчас хотя бы для порядка проявить учтивость по отношению к пусть незваному, но все же благородному гостю. А заодно не лишним было бы выгадать время и дать возможность оставшемуся в крепости гарнизону получше подготовиться к надлежащей встрече Альфреда.

Настроение бургграфа быстро улучшалось. Определенно, сегодня удача сама плыла в руки, и Рудольфу очень не хотелось ее спугнуть. Удача представала перед бургграфом в виде заклятого врага, неразумно явившегося под городские стены с непозволительно малыми силами. Невесть зачем явившегося и невесть на что надеявшегося.

Да, никакой ошибки! Закованный в латы всадник, что возглавлял оберландскую сотню, вне всякого сомнения, являлся властителем Верхних Земель. Прежде Рудольф Нидербургский неоднократно встречался с маркграфом на ничейной пограничной полосе, где вел с Чернокнижником бессмысленные, бесполезные, совершенно никчемные переговоры. И теперь бургграф с первого взгляда узнал ненавистного соседушку. Благо, тот почти не изменился.

Альфред Оберландский был крепко сбитым широкоплечим мужчиной среднего роста и средних лет. Под поднятым забралом виднелось бледное лицо. Резкие черты, прямой нос, плотно сжатые губы. Четко обозначенные темные круги под глазами свидетельствовали о ночных бдениях, причем – если судить по зловещему прозвищу маркграфа – проведенных отнюдь не в душеспасительных молитвах. Однако бессонные ночи, кажется, не особенно вредили здоровью Альфреда Чернокнижника. В седле он держался уверенно и тяжести доспехов, казалось, не ощущал вовсе.

А железа на змеином графе было навешано немало. Латы закрывали практически все тело властителя Верхней Марки. Боевые латы – не турнирные. Вытянутый яйцеобразный шлем с невысоким гребнем, подвижным, острым, как клюв, забралом и пышным султаном. Кираса с набрюшником и тассетой, [6] из-под которой виднелась кольчуга двойного плетения. Створчатые наручи и поножи. Налокотники, наколенники, металлические сапоги с золочеными колесиками шпор и латные рукавицы. Высокие крылья наплечников были выкованы в виде извивающихся змеиных тел. Оберландская серебряная змея вилась и по нагрудной гербовой коте синего цвета. Такой же, помеченный ползучим гадом синий щит – небольшой, крепкий, прямоугольный – вез за маркграфом оруженосец. На левом бедре Альфреда висел меч. Длинный, тяжелый рыцарский клинок, каким удобно и рубить, и колоть с седла. И конного противника, и пешего.

– Чем обязан честью видеть в своих владениях его светлость господина маркграфа? – на этот раз голос Рудольфа Нидербургского не выдавал ни малой толики волнения. Бургграф говорил спокойно, холодно, уверенно.

Прежде чем ответить, маркграф осмотрел ристалищное и околористалищное воинство, настороженно разглядывавшее оберландцев. Окинул взглядом стены Нидербурга. Чуть заметно усмехнулся. Покосился на свою громадную повозку, отъехавшую в сторону, к краю турнирного поля – к восточному проходу-проезду.

Заговорил наконец.

– Рад приветствовать своего доброго соседа, мудрого и отважного управителя Нидербургских земель, – Альфред чуть склонил голову.

Нелюдимый Чернокнижник тоже знал этикет. Чернокнижник ведал, как и с чего следует начинать разговор в благородном обществе. И все же каков нахал! «Доброго соседа»! У Рудольфа дернулось правое веко. Добрыми соседями Нидербург и Верхняя Марка не были никогда. Из уст маркграфа «доброго соседа» иначе как насмешку расценивать нельзя. Пока насмешку эту, правда, трудно распознать в доброжелательном тоне Чернокнижника. Но ведь это пока-Каменное лицо Альфреда не выражало ничего. Но в глазах – эвон, бесенята так и пляшут.

– Я прибыл сюда, – торжественно продолжал незваный гость, – поскольку мне посчастливилось случайно… совершенно случайно узнать о турнире, собравшем под стенами Нидербурга цвет остландского рыцарства…

Случайно? Узнать? Совершенно случайно…

Бургграф стрельнул глазами вокруг. Кто? Кто мог сообщить Альфреду о турнире?

– …Видимо, по досадному недоразумению ваше, любезный бургграф, приглашение участвовать в столь славном и благородном собрании до меня не дошло. Лишь исходя из этих соображений я позволил себе пересечь границу и, не теряя времени, явиться к ристалищу без предварительного уведомления о своем участии. Думаю, вы не в обиде, ваша светлость?

О, в обиде! Еще в какой обиде! Рудольф Нидербургский скрипел зубами и кривил губы в обжигающе ледяной улыбке. Змеиный граф в ответ улыбался тоже – с явной, нарочитой, выставляемой напоказ любезностью, за которой, впрочем, не крылось ничего, кроме смертельно опасного яда.

– Раз уж древнее правило позволяет любому странствующему рыцарю принять участие в схватках, – как бы между прочим заметил Альфред после недолгой паузы, – то и своего соседа гнать с ристалища за несоблюдение необходимых формальностей вы, конечно же, не станете.

– Чего же вы хотите, господин маркграф? – нахмурился Рудольф.

Он еще не понимал замысла «доброго соседа» с коварной змеей на гербе и с невпечатляющей сотней всадников за спиной. И непонимание это настораживало и смущало бургграфа.

Чернокнижник изобразил на лице наивно-удивленное выражение:

– Чтобы Верхняя Марка была достойно представлена в Нидербургском турнире, разумеется.

– Это… – бургграф вновь растерялся и от растерянности совсем уж ни к месту начал запинаться, – это…

Это все?!

Такого оборота он не ожидал. Ну никак! Неужели громадная повозка Альфреда Оберландского в самом деле забита турнирным снаряжением на все случаи жизни? Неужели появление маркграфа-затворника в нидербургских землях действительно вызвано лишь безобидным желанием поразвлечься и преломить копье на ристалище? Или не такое уж оно безобидное, это желание? Или стоит за ним нечто большее?

– Это… – Рудольф Нидербургский, по большому счету, не знал, что и сказать-то сейчас.

– Считайте, что это дело чести, любезный сосед.

Очень интересно! Выходит, Чернокнижник тоже имеет какие-то представления о чести… Что ж, тем хуже для него. Бургграф еще раз обвел изучающим взглядом выстроившихся на ристалище остландских рыцарей и сгрудившихся у трибун нидербургских солдат, немногочисленную свиту Альфреда, странную оберландскую повозку, остановившуюся у дальнего въезда на турнирное поле…

Возница в мешковатой одежде и капюшоне, скрывающем лицо, слез с козел и подозрительно копошился у левого борта. Поправлял полог? Или что-то доставал тайком из закрытого воза?